Кабинет Кардинала. Все так же, как и прежде, только сам хозяин одет, на этот раз, в защитный френч полувоенного покроя и такие же галифе, заправленные в высокие, ярко начищенные сапоги. На носу поблескивают очки с круглыми стеклами в тонкой металлической оправе.
Сначала стихи. Когда-то он прочитал их в "Иностранке" – и был впечатлён. Он забыл текст, но каков он был – он запомнил накрепко, навсегда. А вот имя того японца, который написал их – он забыл. И название тоже забыл. Но пусть будут три звёздочки.
Рухнул тамада под стол
Номер в столичной гостинице. В креслах вокруг стеклянного журнального столика сидят Крестная, Ян, Лесник и Паша. У Лесника лицо осунулось, под глазами круги – он не спал всю ночь, дожидаясь жену с падчерицами, а затем проведя еще часа четыре за рулем. Ян выглядит ненамного лучше – щетина на щеках, тени под глазами.
Все "если бы" умчались в темноту,
Ян возвращается из своей прогулки по столице. По лицу видно – он чрезвычайно доволен тем, как провел время, и смотрит на часы даже с некоторым сожалением. Однако до полуночи еще есть четверть часа, поэтому Ян заходит в расположенное неподалеку от главной площади кафе, заказывает чашечку кофе и с наслаждением пьет, предвкушая встречу с Золушкой и предаваясь романтическим мечтам о совместном маленьком путешествии.
Красивая девочка Алиса, шестнадцати лет от роду, сидит на невысоком парапете недалеко от местной "Пятёрочки". Она сидит и напевает: "Девочка с кукольным личиком смотрит на мир с безразличием через стекло…". Рядом стоит парень со смешным прозвищем Хотабыч и занудно повторяет: "Алис… ну пойдём, сходим в Нору, повеселимся…
На одной стороне листа
Глузского беспокоили сны. И то, что в сон клонило сразу, как только он выходил из корпусного блока. Так что вот уже шесть лет, после работы садясь в машину, он знал – лучше пока никуда не ехать. Опасно, чёрт возьми: заснёт. Поэтому он даже не заводил мотор, а садился – и покорно засыпал. И только через час ехал домой. А сны свои помнил.
Таланту воздавал я дань…