Бывший лейтенант Королевских ВВС Роберт МакГрегор, ныне перебравшийся во реформируемые ВВС Родезии и получивший повышение, проводил свободное время на веранде кафе в Солсбери и ощущал себя вполне довольным жизнью. Полчаса назад ему позвонила Рыжая, и узнав местонахождение МакГрегора, пообещала подъехать. Против приятной компании красивой женщины возражать было решительно невозможно, хотя было не очень понятно, что ей вдруг вздумалось обсудить...

Рыжая занималась важным делом, требующим сосредоточения всех сил - выводила на борту вертолёта золотого льва в белом круге с зелёной окантовкой. С вертолётами, в отличие от танков, отношения у неё всегда были хорошие. С танками не складывалось в основном потому что на её стороне их обычно не бывало. А вот возможность их наличия у противника приходилось рассматривать всегда, на всякий случай.

В Аризоне Джейкоб Грир оказался, ведомый желанием посетить Большой Каньон. Посетил, с некоторой грустью осознал, что в детских мечтах он всё-таки казался ещё грандиознее, и решил чувство смутной неудовлетворённости победить осмотром какой-нибудь ещё достопримечательности. Ближе всего вроде как находилась обсерватория во Флагстаффе — туда он и решил направиться. А по пути надо было долить бензина в бак.

“Локхарт - в караул. Охрана периметра”.
И хоть ты тресни. Конечно, был радикальный вариант - пройти к командиру, топнуть ногой, заявить, что “я способна на большее”, напомнить фамилии тех, кто за неё ручался…
Скорее всего, после такого выступления Кэрол бы и периметра не увидела, а остальной контракт бы отрабатывала, находясь при кухне. Она была достаточно умной, чтобы понимать: сейчас все рекомендации - только проходной балл.

Завьюженная улица в (тогда) небольшом подмосковном городке, густой зимний вечер, мы возвращаемся из гостей, папа и мама вместе везут меня на санках, переговариваются, смеются, мне плохо слышно, о чём, но хорошо от их голосов; снежинки тают на ресницах, от этого взгляд становится размытым, в нём так красиво преломляется свет уличных фонарей… Крепко держусь за боковые алюминиевые перильца новыми варежками, думаю о том, что дома сразу же засяду раскрашивать водяную раскраску про рыб.

Вдоволь набегавшись на пару с огромным лохматым Кирком, Мальчик ушёл в дом, где в старом кресле подле камина сидел, укутавшись в тёплый плед, дедушка.
- Где папа? – спросил Мальчик, усаживаясь возле него на самодельный деревянный стул.
- Поскакал к овцам. Потом ещё собирался заехать на поля, глянуть, как зреет кукуруза. К обеду должен вернуться.
Поёрзав на стуле, Мальчик вновь окликнул деда:

Первая моя сурьёзная любовь случилась в 4 года и 2 месяца, а произошло это в Новый Год, который мы справляли у родственников.
На празднике было много народу, как обычно в нашей большой и дружной семье-компании, и ещё двоюродный брат притащил после 12 часов своих друзей, две пары. Вот в одной-то паре и была моя любовь. Звали его Саша. Светловолосый, зеленоглазый, весёлый. В красивой полосатой рубашке, белой в зелёную полоску, с отложным воротником. Я была с косичкой, большеглазая, застенчивая…

- Чем сильнее мы любим женщину, тем сильнее склонны ее ненавидеть.
- Читать наставления людям, совершившим поступки, как правило, нас заставляет не доброта, а гордость; их мы укоряем даже не для того, чтобы исправить, а лишь для того, чтобы убедить в нашей собственной непогрешимости.
- Нам недостает силы характера, чтобы покорно следовать всем велениям рассудка.
- Старики так любят давать хорошие советы, потому что уже не могут подавать дурные примеры.
- Мнения наших врагов о нас гораздо ближе к истине, чем наши собственные мнения.

Длиннющий, в несколько километров, изобилующий крутыми поворотами подъём среди местных шоферов получивший прозвище «Тёщин язык», заслуженно пользовался у них, немногочисленных в ту пору автолюбителей и заезжих дальнобойщиков исключительно дурной славой.
Летом слабенькие моторы Зилков и Газончиков там дружно закипали, а зимою нередко вообще подняться было невозможно, покуда нерасторопное начальство районного ДРСУ не пришлёт «посыпалку» с солёным песком.

В своё время я жила в загородном доме, и на работу добиралась на электричке.  Однажды в осенний день, довольно прохладный, добредаю до платформы, беру билет, и сажусь на лавочку ждать электричку.
Чуть поодаль от меня сидит девочка лет 8-9. Детей из небогатых семей видно сразу, например, по одёжке. Девочка была одета в колготки, мятую юбочку, свитер явно старшей сестры с вытянутыми рукавами и низом, поверх свитера наброшен синтетический лёгкий плащик, их ещё называют «дождевички».