Абрикос – подвыпивший кавказец
Ветеринар – синоптик
Сакральный – ловелас
Всеядный – отравитель

Ювелиршина спальня.
После бала.

Сидит мессир, зол на весь мир. То ль живот пучит, то ль мысля мучит. Ногу поджал, подбородок на кулак положа...




                              Воланд:
                              Я-то думал, что меня
                              Все боятся как огня..

Сбрендить – наклюкаться
Гнедой – страдающий педикулёзом
Пролётка – неудачница
Приватный – бинт
Обоюдный – еврей-чистокровка
Пачкотня – гримёрная балерины
Заплыв – ожирение

Осыпав комплиментами мой выживший в "загранице" русский язык, выпорхнула из кабинета пожилая словесница, и ей на смену возник в дверях молодой человек, весьма симпатичный (пока не раскроет рот), широко известный в городе наркоман.

Уж в чем в чем, а в благородном происхождении всю хвостатую живность, которая проживала с нами в разное время, заподозрить было никак нельзя! Зато потом дети помоек, пустырей и подворотен, которых еще долго нужно было приводить в божеский вид, лечить и откармливать, превращались в вальяжных красавцев и утонченных  дам. И откуда тока манерности набирались!

Тучный мужчина – человек дождя
Каминные часы – часы приёма
Отважная женщина – женщина член правительства

К началу восьмого класса я слыл уже вполне музыкально образованным чуваком: бегло мог назвать десяток – другой стоящих команд и компетентно поучаствовать в светской беседе таких же "знатоков" на тему: “Кто главнее – Битлес или Ролинстон”. Дюжина записанных невообразимым винегретом бобин в личной коллЭкции гарантировала мне дополнительную уважуху в среде тех же “знатоков”, но не обеспечивала безоговорочным авторитетом..

Из всех моих друзей самым подкованным по части музыки слыл Серёга Неверов – Нивыч. Он был уже вполне самостоятельным человеком – успел окончить 8 классов, учился в СПТУ на тракториста и получал стипендию. При деньгах был парень! Носил широченные полосатые клеши, прическу “Плюнь мне в ухо” и в свободное от ношения штанов время строгал из доски
электрическую гитару.

В семье не без еврея.

Еврей хорошо, а два – лучше.

На еврея неча пенять, коли рожа крива.

Еврей познаётся в беде.

Из еврея слова не выкинешь.

Президент нервно ходил по кабинету, Гаврилов считал его шаги. Гаврилов считал всегда, он работал в Госстате всю свою сознательную жизнь, а посему знал, сколько спиц в колесе среднестатистического соседского велосипеда, продолжительность жизни майских жуков в средней полосе страны, какое количество ворсинок высыпается из полотенца при стирке на бережном режиме, и много других немаловажных для государства вещей…